Не знаю, что нами управляет, но первые сегодняшние мысли были о друзьях детства, живших в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века в славном городе Ахтырка. Интересно, как сложилась их жизнь? Может быть, откликнутся сами, или те, кто их знает?
Самыми близкими были: Игорь Задорожный, приезжавший из Харькова на лето к дедушке с бабушкой, и сестры Лена и Милочка Огнивенко. Какова их судьба, я не знаю, девочки поменяли, наверное, фамилии выйдя замуж, а Игорь мог и уехать из Харькова, или он не пользуется интернетом, или... В общем, в Харьковском поиске мне найти его не удалось.
В Буймеровке у меня был друг Вовка - внук тети Кули и дяди Ивана, они были родственниками Стешенко, но их фамилии я не помню.
В 1951 году мы с мамой первый раз поехали в Ахтырку к её родной тётке, которая жила напротив вокзала, где она работала уборщицей. Я подружился с сыном начальника станции Толиком, фамилия его была - Горский, хотя он и был старше меня на несколько лет. Помню, он мечтал стать археологом. В нашем доме была парикмахерская, которая снабжала нас чёрными и белыми крышечками от одеколона. Они у нас были шашками. Как и при каждом доме в те годы у тёти Клавы был огород с садом, но у соседей вишни были, конечно, вкуснее. Соседские ребятишки научили меня делать смыкалки из очерета, и мы ими успешно рвали вишни с веток, перевешивавшихся через забор на улицу.
Вторую половину этого лета и многие годы впоследствии, мы прожили напротив Зелёного озера в доме Стешенко, дом на углу ул. Пушкина и пер. Спортивный. Хата была большая, по моим представлениям, но крыта очеретом. Одна комната была столовой, другая называлась гостиной, но летом в ней никто не жил, а там хранились зимой ульи с пчёлами, которых держал дядя Саша. Ещё была комната, где жили тётя Аня и дядя Саша, и детская комната, где жили Инна и Костя. На улицу Пушкина выходили три окна, которые на ночь закрывались ставнями. Во двор вела калитка в воротах, которые открывались, когда дядя Саша приезжал на своей трофейной мотоциклетке. Дядя Саша был заядлым охотником. Ружьё у него было тоже трофейное, трёхствольное. Третий ствол был нарезным, и поэтому его пришлось отпилить. Мне очень нравилось смотреть, как дядя снаряжал патроны дробью на разную дичь, и жаканами на кабанов. На охоту с ним я ходил только один раз, в Буймеровке. Полдня я таскал раненую утку и убитую горлицу, и мне это не понравилось.
Но вернёмся к Зелёному озеру. Вода в нём и в те годы была зелёной, и не только от ряски. По озеру плавали наши и соседские утки с утятами и гуси с гусятами. Ну и, конечно, на озере были рыбаки. Первая моя удочка была из деревянного удилища, чёрная нитка-нулёвка, поплавок из винной пробки и настоящий крючок, подаренный дядей. На хлеб клевали караси. Потом Костя подарил мне леску из конского волоса. Но самое главное - это то, что Костя научил меня плавать! Поначалу я просто ползал в воде на руках. Как-то раз Костя предложил мне прокатиться на нём верхом, и я согласился. Отплыв не очень далеко от берега, он нырнул, а я с испугу разжал руки, которыми держался за его шею, и начал беспорядочно молотить по воде руками и ногами. Когда стало понятно, что я тону, Костя вытащил меня на берег. После этого я понемногу начал плавать по-собачьи, а осенью в Ленинграде стал заниматься плаванием в бассейне. Через год я уже прилично плавал "кролем" и "брасом", и Зелёное озеро я мог посещать без маминого присмотра и переплывал Ворсклу.
Ещё у нас была популярна такая игра. Кто-нибудь бросал вверх зелёную сливу, и когда она тонула, мы ныряли с открытыми глазами и ловили её. Поймавший сливу, в свою очередь, кидал её в воду. После такой игры была резь в глазах, но нас это не останавливало. Однажды мы купались в озере ночью, после возвращения с последнего сеанса кино, где мы смотрели "Тарзана". Потом все мальчишки пытались кричать как Тарзан.
Стиляги носили узкие брюки, галстуки с обезьянкой, лезущей на пальму и причёску "кок", которая создавалась с помощью "Бриолина". Популярным обращением между большими парнями было почему-то "коллега!", наверное, из какого-нибудь фильма. В больших городах были модны туфли на толстой подмётке из белого каучука, а у девушек - туфли на "танкетке".
В Ахтырке, когда мои брат и сестра собирались на танцы в парк, доставался белый зубной порошок и мокрой зубной щёткой наносился на парусиновые туфли - "спортсменки". А другой обуви у них, по-моему, и не было.
Очень мне нравились праздники: "Троица", когда полы в хатах усыпались рогозом, до сих пор помню его аромат, и "Ивана-купала", когда на улицах вечером разводили костры, и девушки наряжались в украинские национальные костюмы. На головах были венки, ленты, на шеях бусы, монисто. Пели песни, прыгали через костёр, веселились всю ночь.
В шестидесятые годы мы с мамой проводили каждое лето в Буймеровке. К тому времени мельница была уже разрушена, а я ранее застал её ещё целой. У дяди Ивана было два челна и плоскодонка. На одном челне он плавал сам, а всё остальное было в нашем с Вовкой распоряжении. Мы с ним ловили рыбу, плавали в гости в Рыботень, поднимались по Ворскле вверх до монастыря, и лазили там в подземелье. А однажды плавали в Скельки.
Не знаю, как сейчас, а раньше в Буймеровке был дом отдыха. Я прочитал, наверное, все книги в его библиотеке. По вечерам, через день, показывали кино или были танцы. Но больше всего привлекал меня бильярд. Один стол был покрыт красным сукном, а другой - зелёным. Играли, как правило, «на вылет». Вечером, засыпая, я видел или шары, катящиеся по столу, или красное перо поплавка, ныряющее на фоне зелёной осоки».
Подготовил Ильдар БЕКБУЛАТОВ
Розділи 
�����������