Он родился на Украине в семье бедного сельского пономаря, рано умершего от чахотки и оставившего после себя вдову с пятью сиротами на руках. Один из лучших представителей , украинской революционно-демократической поэзии конца XIX в., Павло Грабовский в 18 лет был отдан учиться в ахтырскую бурсу, а после её окончания - в Харьковскую Духовную семинарию.
Из 38 лет своей жизни 20 лет Грабовский провёл в тюрьмах и сибирском изгнании. Он прошёл свои университеты в революционной борьбе за светлое будущее угнетённого народа, среди товарищей он обрёл истинных друзей и свою большую любовь. В пересыльной тюрьме он познакомился с учительницей из г. Таганрога Н.К. Сигидой (1863-1889), суждённой на каторгу за революционную работу. Они вместе шли по этапу в Сибирь. Любовью к ней проникнуты многие его лирические стихи, ей же поэт посвятил свой первый поэтический сборник «Подснежник». Надежда Сигида трагически погибла в Сибири: была насмерть запорота розгами по приказу начальника тюрьмы. Последние три года своего сибирского изгнания (1899-1902) поэт прожил в г. Тобольске. Здесь он обрёл семью, женился на слушательнице фельдшерско-акушерской школы Анастасии Николаевне Бутковской (Распоповой), у него родился сын Борис. Павло Грабовский скончался в г. Тобольске 29 ноября 1902 г., так и не увидев больше своей родной Украины. Его похоронили на Тобольском Завальном кладбище близ могил декабристов. На венке, положенном на его гроб, была сделана надпись: «Бескорыстному труженику и дорогому товарищу от сослуживцев». Знаете ли вы? Стоит на высоком берегу Иртыша в Тобольске дом. Висящая на нем мемориальная доска гласит, что здесь, на улице Береговой в 1901 году жил украинский поэт-революционер Павел Грабовский. О не менее знаменитом сыне опального поэта Борисе вспоминают, к сожалению, редко. Кто бы мог подумать, что он подарит миру чудо - электронно-лучевую трубку телевизионного передатчика. Самоучка-радиолюбитель опередил научные центры мира. И где? В разрушенной войной полуграмотной стране, только мечтавшей об электричестве. Казалось, это могло бы обессмертить его имя. Однако все вышло наоборот. Как ни странно, первыми, кто о нем вспомнил с благодарностью, были академики Франции. |